Неточные совпадения
В разговоре она не мечтает и не умничает: у ней, кажется, проведена в голове строгая черта, за которую ум не переходил никогда. По всему видно было, что чувство, всякая симпатия, не исключая и любви, входят или входили в ее
жизнь наравне с прочими
элементами, тогда как у других женщин сразу увидишь, что любовь, если не на деле, то на словах, участвует во всех вопросах
жизни и что все остальное входит стороной, настолько, насколько остается простора от любви.
С одной стороны Обломовка, с другой — княжеский замок, с широким раздольем барской
жизни, встретились с немецким
элементом, и не вышло из Андрея ни доброго бурша, ни даже филистера.
Других знакомых не было, поэтому посещения Привалова вносили в эту однообразную
жизнь освежающий
элемент.
Здешние китайцы в большинстве случаев разные бродяги, проведшие
жизнь в грабежах и разбоях. Любители легкой наживы, они предавались курению опиума и азартным играм, во время которых дело часто доходило до кровопролития. Весь беспокойный, порочный
элемент китайского населения Уссурийского края избрал низовья Бикина своим постоянным местопребыванием. Здесь по островам, в лабиринте потоков, в юртах из корья, построенных по туземному образцу, они находили условия, весьма удобные для своего существования.
— Да, движение есть реальность, — говорит Алексей Петрович, — потому что движение — это
жизнь, а реальность и
жизнь одно и то же. Но
жизнь имеет главным своим
элементом труд, а потому главный
элемент реальности — труд, и самый верный признак реальности — дельность.
Участвовать в комитете я и не думал: какой же
элемент русской
жизни я мог представить тогда, совершенно отрезанный от всего русского?
Америка — я ее очень уважаю; верю, что она призвана к великому будущему, знаю, что она теперь вдвое ближе к Европе, чем была, но американская
жизнь мне антипатична. Весьма вероятно, что из угловатых, грубых, сухих
элементов ее сложится иной быт. Америка не приняла оседлости, она недостроена, в ней работники и мастеровые в будничном платье таскают бревна, таскают каменья, пилят, рубят, приколачивают… зачем же постороннему обживать ее сырое здание?
Несколько испуганная и встревоженная любовь становится нежнее, заботливее ухаживает, из эгоизма двух она делается не только эгоизмом трех, но самоотвержением двух для третьего; семья начинается с детей. Новый
элемент вступает в
жизнь, какое-то таинственное лицо стучится в нее, гость, который есть и которого нет, но который уже необходим, которого страстно ждут. Кто он? Никто не знает, но кто бы он ни был, он счастливый незнакомец, с какой любовью его встречают у порога
жизни!
Он вспомнил, что еще в Москве задумал статью «О прекрасном в искусстве и в
жизни», и сел за работу. Первую половину тезиса, гласившую, что прекрасное присуще искусству, как обязательный
элемент, он, с помощью амплификаций объяснил довольно легко, хотя развитие мысли заняло не больше одной страницы. Но вторая половина, касавшаяся влияния прекрасного на
жизнь, не давалась, как клад. Как ни поворачивал Бурмакин свою задачу, выходил только голый тезис — и ничего больше. Даже амплификации не приходили на ум.
Поэтому русская душевная
жизнь более выражена, и выражена в своих крайних
элементах, чем душевная
жизнь западного человека, более закрытая и придавленная нормами цивилизации.
Это связано еще с тем, что религиозная ортодоксия заключает в себе сильный
элемент религиозного материализма, который и есть наиболее авторитарный
элемент религиозной
жизни.
Всю
жизнь во мне оставался
элемент, который называли сектантски-дуалистическим,
элемент метафизического анархизма.
Оправдание культуры. Различение культуры и цивилизации. Культура конца. Русский нигилизм: Добролюбов, Писарев. Аскетические, эсхатологические и моралистические
элементы в нигилизме. Культ естественных наук. Противоречие между принципом личности и материализмом. Противоположение совершенной культуры и совершенной
жизни. Л. Толстой. Опрощение Толстого и Руссо. К. Леонтьев и его отношение к культуре.
И вместе с тем в нем был сильный моралистический
элемент, он требовал осуществления христианской морали в полноте
жизни.
И живет человеческий род, весь отравленный этим трупным ядом своих предшественников, всех предыдущих поколений, всех человеческих лиц, так же жаждавших полноты
жизни и совершенства; живет человек безумной мечтой победить смерть рождением, а не вечной
жизнью, победить ужас прошлого и настоящего счастьем будущего, для которого не сохранится ни один живой
элемент прошлого.
Между тем с поселенцами конкурируют японцы, производящие ловлю контрабандным образом или за пошлины, и чиновники, забирающие лучшие места для тюремных ловель, и уже близко время, когда с проведением сибирской дороги и развитием судоходства слухи о невероятных богатствах рыбы и пушного зверя привлекут на остров свободный
элемент; начнется иммиграция, организуются настоящие рыбные ловли, в которых ссыльный будет принимать участие не как хозяин-промышленник, а лишь как батрак, затем, судя по аналогии, начнутся жалобы на то, что труд ссыльных во многих отношениях уступает труду свободных, даже манз и корейцев; с точки зрения экономической, ссыльное население будет признано бременем для острова, и с увеличением иммиграции и развитием оседлой и промышленной
жизни на острове само государство найдет более справедливым и выгодным стать на сторону свободного
элемента и прекратить ссылку.
Хотя музыка была обычным
элементом в
жизни тихой усадьбы, но вместе с тем это был
элемент интимный, так сказать, чисто домашний.
Устраните из
жизни простеца
элемент бессознательности, и вы увидите перед собою человека, отданного в жертву непрерывному ужасу.
Благо в
жизнь вошел
элемент срамословия, а что градации его будут пройдены все до конца — это неминуемо.
Одним словом, в
жизнь генерала всецело вторгнулся тот могущественный
элемент, который в то время был известен под именем борьбы с нигилизмом.
Увы! наше время так грозно насчет «принципий», что даже узы самой испытанной дружбы не гарантируют человека от вторжения в его
жизнь выражений вроде"неблагонадежного
элемента","сторонника выдохшегося радикализма"и проч.
— Помни, что Коронат все-таки выполнит свое намерение, что упорство твое, в сущности, ничего не изменит, что оно только введет в существование твоего сына
элемент нужды и что это несомненно раздражит его характер и отзовется на всей его дальнейшей
жизни!
Вот вероятный практический результат, к которому в конце концов должен прийти самый выносливый из простецов при первом жизненном уколе. Ясно, что бессознательность, которая дотоле примиряла его с
жизнью, уже не дает ему в настоящем случае никаких разрешений, а только вносит
элемент раздражения в непроницаемый хаос понятий, составляющий основу всего его существования. Она не примиряет, а приводит к отчаянию.
Эта сущность, выраженная в грубой, но правдивой форме, заключается в следующем: человек, который в свои отношения к явлениям природы и
жизни допускает
элемент сознательности, не должен иметь претензии ни на религиозность, ни на любовь к отечеству?
Гнетомый этими мыслями, Имярек ближе и ближе всматривался в свое личное прошлое и спрашивал себя: что такое «друг» и «дружба» (этот вопрос занимал его очень живо — и как
элемент общежития, и в особенности потому, что он слишком близко был связан с его настоящим одиночеством)? Что такое представляет его собственная, личная
жизнь? в чем состояли идеалы, которыми он руководился в прошлом? и т. д.
Но самый гнетущий
элемент берлинской уличной
жизни — это военный.
Обойти этих основных
элементов человеческого общества масоны не могли, ибо иначе им пришлось бы избегать всего, что составляет самое глубокое содержание
жизни людей; но вместе с тем они не образуют из себя ни политических, ни религиозных партий.
Движение вперед человечества совершается не так, что лучшие
элементы общества, захватив власть, употребляя насилие против тех людей, которые находятся в их власти, делают их лучшими, как это думают и консерваторы и революционеры, а совершается, во-первых, и главное, тем, что люди все вообще неуклонно и безостановочно, более и более сознательно усваивают христианское жизнепонимание, и, во-вторых, тем, что, даже независимо от сознательной духовной деятельности людей, люди бессознательно, вследствие самого процесса захватывания власти одними людьми и смены их другими, невольно приводятся к более христианскому отношению к
жизни.
Но, рассуждая таким образом, мы, очевидно, забывали завещанную преданием мудрость, в силу которой «новые веяния времени» всегда приходили на сцену отнюдь не в качестве поправки того или другого уклонения от исторического течения
жизни, а прямо как один из основных
элементов этой
жизни.
Любовь его сделалась средоточием, около которого расположились все
элементы его
жизни; ей он подчинил все: и свою любовь к родителям, и свою науку — словом, он любил, как может любить нервная, романтическая натура, любил, как Вертер, как Владимир Ленский.
Не лишним будет сказать прежде всего несколько слов о том, что такое фабричная
жизнь и какие
элементы вносит она в крестьянское семейство: этим способом мы сделаем половину дела.
А г. Павлов (Н. Ф.) разве не извивался, давая разуметь такие положения: русская народная
жизнь может дать материал только для балаганных представлений; в ней нет
элементов для того, чтобы из нее состроить что-нибудь сообразное «вечным» требованиям искусства; очевидно поэтому, что Островский, берущий сюжет из простонародной
жизни, есть не более, как балаганный сочинитель…
Пускай в слепом недоумении они остервеняются ввиду всякой попытки ввести в
жизнь элемент сознательности — мы поощрим эти остервенения, потому что как только мы допустим вторгнуться
элементу сознательности, так тотчас же, вслед за этим вторжением, исчезнет все наше обаяние, и мы сойдем на степень обыкновенных огородных пугал.
Но, по моему мнению, в этом-то и заключается главное зло, так что гораздо было бы лучше, если б эта практика преуспевала в виде особой статьи, нежели вторгалась в
жизнь, в качестве одного из ее составных
элементов.
На любовь я прежде всего смотрю как на потребность моего организма, низменную и враждебную моему духу; ее нужно удовлетворять с рассуждением или же совсем отказаться от нее, иначе она внесет в твою
жизнь такие же нечистые
элементы, как она сама.
Вторым оттеняющим
жизнь элементом было сознание властности.
Естественно, что при такой простоте нравов остается только одно средство оградить свою
жизнь от вторжения неприятных
элементов — это, откинув все сомнения, начать снова бить по зубам. Но как бить! Бить — без ясного права на битье; бить — и в то же время бояться, что каждую минуту может последовать приглашение к мировому по делу о самовольном избитии!..
Затем, четвертый оттеняющий
жизнь элемент — моцион… Но права на моцион, по-видимому, еще мы не утратили, а потому я и оставляю этот вопрос без рассмотрения. Не могу, однако ж, не заметить, что и этим правом мы пользуемся до крайности умеренно, потому что, собственно говоря, и ходить нам некуда и незачем, просто же идти куда глаза глядят — все еще как-то совестно.
Таким образом, с точки зрения фантазии, пенкосниматель неуязвим. Нет у него ее, а следовательно, и доказывать ему необходимость этого
элемента в литературе и
жизни — значит только возбуждать в нем смех, в котором простодушие до такой степени перемешано с нахальством, что трудно отличить, на которой стороне перевес.
Элементы, которые могли оттенять внешнее однообразие
жизни дедушки Матвея Иваныча, были следующие: во-первых, дворянский интерес, во-вторых, сознание властности, в-третьих, интерес сельскохозяйственный, в-четвертых, моцион. Постараюсь разъяснить здесь, какую роль играли эти
элементы в том общем тоне
жизни, который на принятом тогда языке назывался жуированием.
В то время требовались необыкновенные способности умственные, чтобы верно угадать и определить силу и значение новых
элементов, вторгавшихся в народную
жизнь; требовалась и чрезвычайная сила характера, чтобы твердо ступить на новую дорогу и неуклонно идти по ней.
Окончательный вывод из этих суждений о скульптуре и живописи: мы видим, что произведения того и другого искусства по многим и существеннейшим
элементам (по красоте очертаний, по абсолютному совершенству исполнения, по выразительности и т. д.) неизмеримо ниже природы и
жизни; но, кроме одного маловажного преимущества живописи, о котором сейчас говорили, решительно не видим, в чем произведения скульптуры или живописи стояли бы выше природы и действительной
жизни.
Прекрасное, трагическое, комическое — только три наиболее определенных
элемента из тысячи
элементов, от которых зависит интерес
жизни и перечислить которые значило бы перечислить все чувства, все стремления, от которых может волноваться сердце человека.
Несмотря на такое направление, наука остается при одном желании и не может войти живым
элементом в стремительный поток практических сфер, пока она в руках касты ученых; одни люди
жизни могут внедрить ее в
жизнь.
Особенность эта состоит в том, что литература наша началась сатирою, продолжалась сатирою и до сих пор стоит на сатире — и между тем все-таки не сделалась еще существенным
элементом народной
жизни, не составляет серьезной необходимости для общества, а продолжает быть для публики чем-то посторонним, роскошью, забавою, а никак не делом.
История представляет собою то же разнообразие, отрывочность и смешанность разных
элементов, какие представляются нам и в самой
жизни.
— Прежде всего надо, чтобы вся
жизнь проходила как бы сквозь призму, — сказала она, — то есть, другими словами, надо, чтобы
жизнь в сознании делилась на простейшие
элементы, как бы на семь основных цветов, и каждый
элемент надо изучать в отдельности.
Они готовы думать, что литература заправляет историей, что она [изменяет государства, волнует или укрощает народ,] переделывает даже нравы и характер народный; особенно поэзия, — о, поэзия, по их мнению, вносит в
жизнь новые
элементы, творит все из ничего.
Говорил он громко, внушительно и смело, так что никто не думал ему возражать или противоречить, а, главное, он ввел в беседу живой общезанимательный любовный
элемент, к которому политика и цензура нравов примешивалась только слегка, левою стороною, не докучая и не портя живых приключений мимо протекшей
жизни.
Другое обстоятельство, представляющее также немаловажные трудности для русского исторического романа, есть то, что русская
жизнь развивалась под влиянием слишком разнородных
элементов и, усвоивая себе нечто из каждого, представляет нам какую-то смесь, в которой очень трудно отделить собственные национальные черты от чужих, заимствованных, и эти последние трудно разграничить между собою.